Привет, я Леха! — коренастый правак с улыбкой протянул руку и вновь повернулся к своим бумагам, разложенным на коленях. — Горючку принимаем, ты пока посиди тут, не мешай. После взлета поговорим.
Леха еще совсем молод, а уже второй пилот ВВС. У него нет белой рубашки, темных рэйбенов, стюардесс и трансатлантических рейсов. Наверное, все это будет. А пока у него есть синий комбинезон, штурвал старенькой «тушки» в руках и бесконечное небо за приборной доской. Леха самый счастливый человек на свете. По деловитым движениям и серьезным глазам сразу видно — он на своем месте.
Мы дозаправились в Кольцово и взяли курс на Москву. Вышка дала добро на взлет. Командир пощелкал тумблерами, проверил механизацию, вырулил на ВПП и передвинул РУДы в положение максимального газа. «Тушка» послушно свистнула турбинами, вздрогнула и побежала по бетонке. Погода сегодня отличная: грозовых фронтов по маршруту нет, облачность умеренная, ветер слабый. Точка росы в пределах нормы. Машина легко отрывается от полосы и сразу задирает нос.
Быстро набираем эшелон. КВС доволен: полет штатный, погода шепчет. Разговорились. Оказалось, у него сын, как и я, 88-го года рождения, тоже окончил МАИ и даже на военных сборах был со мной в одной роте. Земля — штука круглая. В кабине шумно, приходится кричать.
— А что, этот ваш фотохудожник, совсем того? — сосредоточенно, не отрывая взгляд от приборов, встревает в разговор Леха. — С платком учудил, так учудил — мы всем экипажем ржали.
История и вправду смешная. С нами летел тучный фотограф (фотохудожник, как он сам представился) из какого-то онлайн-проекта. То ли «Россия сверху», то ли «Россия сбоку», черт его знает. Не важно. На перелете Иркутск-Новосибирск договорился, что его пустят в штурманскую кабину поснимать посадку. Пока шла заправка, художник на радостях подбежал к самолету, достал огромный носовой платок и принялся усердно натирать стеклянный нос.
Эту картину случайно увидел генерал, и вместо штурманской кабины творец отправился в самый хвост, где летел потом до самой Москвы. Без иллюминаторов и интереса к жизни.
— Того — не того, а странный, это точно — запоздало соглашаюсь с Лехой. Он меня уже не слышит — погрузился в процесс управления, сверяет показания, держит курс, хмурит брови.
Мы летим в Москву. Впереди еще пара часов полета, чай из термоса, бутерброды и потрясающий по своей красоте вечерний заход на Чкаловский. А пока я чуть сверху смотрю на закат и мне хорошо. Я знаю — старенькая «тушка» и Леха не подведут.
Екатеринбург-Москва. Май 2012-го.
